О философии

— Вы, наверное, думаете, что мы убийцы? — спрашивает один из охотников при выезде из города.

«Ага, сейчас, так я и сказала, что я думаю. Меня еще до поездки знающие люди предупредили, тему в стиле «А не жалко?», лучше не затрагивать», — крутится в голове.

— Как вам, сказать, мясо-то мы ведь все едим, — говорю вслух.

— Как это вы, в самую точку, — обрадовано произносит Сан Саныч. Я вот всегда привожу пример: Допустим, держит какой-нибудь фермер корову. Он ведь ей и имя красивое придумает, и с сухариками с пастбища встретит, и по шерстке погладит. Живет с ней года два бок о бок, а потом раз — и Буренку свою под нож. В общем, конец всегда один. А мы приходим в лес, можно сказать, к зверю или птице домой, где они каждый уголок, каждую ложбинку знают. По остроте зрения, слуха и чутья человек опять же со своей потенциальной жертвой не сравнится. Все преимущества на стороне лесных обитателей. Ведь сколько усилий надо приложить, чтобы хоть одну птичку взять. Не убийцы, мы, а добытчики. Такая вот философия…

Об эффективной диете

Выгружаемся из УАЗика, и идем вглубь леса по просекам и буреломам.

— Ох, рюкзак-то у корреспондента какой неудобный, — и уже обращаясь непосредственно ко мне, Альберт Аухатыч продолжает — Что ж ты не подготовилась? Помню, как сам настрадался, когда только начинал охотиться. У меня тогда был обычный рюкзак для дачника, и предстояло мне с ним, еще и дичью набитым, тащиться километров шесть.

Мне было крайне тяжело и неудобно, а потом еще и лямка оборвалась — я чуть сознание не потерял. Отдохнув, решили вес добычи узнать. А мясо взвешиваем обычно так: человек встает с кульком мяса на весы, вычитает вес собственного тела, и получает вес мяса. Я попытался было рассчитать по этой нехитрой формуле вес дичи. Кусок был явно тяжелее, чем показывал результат. Каково же было мое удивление, когда до меня дошло, что за время нашего «марш-броска» я потерял килограммов пять. Весы это подтвердили. Сразу после этого я озадачился приобретением хорошего рюкзака. Знакомые предложили хорошую раму, которую мне обшили по индивидуальному заказу. Покупать готовый рюкзак меня отговорили сразу же. Теперь, я обладатель уникального рюкзака, ребята, когда меня впервые с ним увидели, сказали: «Да, хлебный мешочек».

О находчивости

— Кстати, в продолжении темы о рюкзаках, — говорит Альберт Аухатыч уже в лагере у костра, — Раньше, вот, к примеру, всякие туристы-энтузиасты такие оригинальные мешочки делали. На родном заводе, бывало, «позаимствуют» титановую трубочку, да сделают из нее рамку для рюкзака со всякими «прибамбасами». Одни «умельцы» изготовили в раме емкость с заливным и сливным отверстием. Идут потом, допустим, в поход на Камчатку, спиртное, как водится, брать с собой нельзя. Так эти «находчивые» на привальчике, «втихаря» потаенный краник в рюкзаке откроют, и все — опять «через горы, через расстояния», за плечами то еще два литра.

— Да туризм очень много дал охоте, — подхватывает товарища еще один, только что подошедший охотник, — ну что, за находчивость! И не надо мотать головой, ты же хотела романтики…

«Ну разве, что только для установления контакта», — думаю я.

— А меня, кстати, Юра зовут…

Контакт установлен.

О первом опыте

Вот охотники наперебой рассказывают, о своих первых вылазках на охоту, и о том, как они вообще начали этим заниматься. Сан Саныча «втравил» в это дело тесть, он в свою очередь «подтянул» своего друга Альберта. Юра заразился мужской забавой еще в армии, когда возил на охоту офицеров.

— Ну а Саньку, — указывает Юра на сына, охотиться сам бог велел. Помню первый раз его с собой «на лося» взяли. Ничего от него не ждали, конечно. Так этот «студент» с двух выстрелов трех лосей положил.

— Как же тебе это удалось, — обращаюсь к «студенту».

— А, я когда во второго выстрелил, пуля насквозь прошла, и как раз третьего зацепила. Новичкам, говорят, везет.

О грибниках и бабах

После ночевки в палатках, наконец, выходим на охоту.

— Хорошо то как, тихо, на удивление даже грибников нет, — говорит Сан Саныч. Грибники, кстати злейшие враги охотника — рыскают по лесу, дичь распугивают. Вот у меня случай был, когда я первый раз с друзьями пошел «на медведя». Оправили меня на опушку, дали нехитрую инструкцию, и оставили. Я стою, оглядываюсь. Думаю: «Надо же, сейчас медведь выйдет», а я же его боюсь. Начал искать место, куда бы мне пристроиться. Нашел в лесу небольшую пазуху, взобрался там на поваленное дерево метра на 1.5 от земли, и сижу на этой «сушине».

Смотрю, бабы прошли с корзинками, мотоциклист проехал. Вот думаю ни чего себе, тут люди ходят, а я сижу медведя караулю и боюсь, главное. Да откуда же ему взяться то… Слышу треск в лесу — приготовился. Смотрю, из леса выходит мужик, грибник, видимо, и стоит, осматривается. Я думаю: «ну все, пора в лагерь возвращаться, нет здесь медведей».

А мужик тем временем, хлоп на передние лапы и ко мне. Я чуть не упал — все-таки медведь. Меня предупредили, если маленький выйдет, не стрелять. А я не могу определить, какой он: маленький или большой. Он как кавказская овчарка, такой же большой, круглый, но коротенький. Приближается, всмотревшись, понимаю, что медведь все-таки маленький, стало быть, стрелять нельзя, такова установка бригадира. В общем, дошел он до меня метра на 3-4, уткнулся носом в мой след, и как в стену уперся. Я пытаюсь сообразить, толи мне стволом его отталкивать, только ногой пинать, толи вверх стрелять. А зверь тем временем поднимает голову. Смотрим мы друг другу в глаза секунд пять… А потом он как фыркнет и прыжками в лес. Ушел, в общем, «грибник».

О новом способе познания себя

— А со мной, вот что приключилось при охоте на медведя, — рассказывает Альберт Аухатыч. Устроился я поудобнее на лабозе (хорошая елка или сосна, на которой сколочено на высоте 5-7 метров от земли что-то вроде сиденья, — прим. Авт.), и вижу идет «красавец» по опушке в метрах 150-ти от меня. С виду, он вроде бы маленький, я тогда расслабился, ружье повесил на сучок — сижу наблюдаю. Подходит медведь поближе.

Нет, думаю, не маленький, скорее средний, а сам все смотрю, будто по телевизору, и про ружье то забыл. Вижу, берет зверек колоски, обгрызает их и жует. Сижу, как завороженный, любуюсь: «Ух ты, какой! Ой, лапочка. Здорово! Хорошенький такой». И шкура то хорошая. Он такой темный, равномерно окрашенный. Красивый, думаю. Еще ближе подошел, буквально под лабоз. Я думаю, а что я сижу, медведь то большой, приличный такой. Хвать за ружье, а он фырк и в лес. Я не боялся стрелять, я был заворожен. Я видел его волски на мордочке: Ой, красота то какая. Он убежал. А я думаю, все меня убьют. Я пришел в лагерь, столько нового о себе узнал.

О наглости, не знающей границ

— А я однажды в поле медведя поджидал, — подхватывает медвежью тематику Сан Саныч. Бригадир там след увидел, и оставил меня зверя дожидаться. Сижу, и вдруг вижу — выходит кабаниха с выводком. А кабан мне совсем не нужен, и в путевке он у меня вычеркнут. Вот и думаю, как же ее прогнать. Крикнуть нельзя, выстрелить — тем более. Решаю, что нужно этой наглой кабанихе себя показать, тогда она испугается и убежит. Встаю, и она как сиганет, только не в лес, а прямиком ко мне.

А про себя, наверное, еще подумала: «У меня тут выводок, мы тут едим, а тут…». Я понимаю, что я попал, бежать-то мне некуда. Поднимаю карабин… Но не стреляю, а на вытянутой руке начинаю им размахивать, мол вот я какой высокий. И только тогда «мать семейства», остановилась, с достоинством развернулась и тихонечко-тихонечко в лес. Медведь, кстати, не смотря на все мои ухищрения, так и не вышел, кабаниха, наверное, его предупредила.

О братьях наших меньших

— Вот интересно мы, «спаниелисты», рассказываем о медвежьей охоте, — продолжает Сан Саныч. Казалось бы, какая связь? Ведь наши собачки предназначены только для охоты на птицу. Но были случаи, когда наши друзья выручали нас при охоте на разных зверей, в частности и на медведя. Один раз, помню, ранили мы мишку, он ушел в лес.

Вот идем мы с фонарями — ищем, где он притаился. Доходим до места, где осталась последняя капля крови, а куда дальше идти, не знаем. Приступаем к поискам на следующий день, уже с собакой. Разбрелись втроем по разным сторонам. И вот наткнулся я с Роем на след, и он вперед-вперед, забегает в какую-то ложбину и лает там — нашел, стало, быть. Вдруг слышу — шипение и удар лап, да такой, что все сосны закачались. Зову ребят, говорю им, где медведь спрятался. В общем, дичь была взята. С тех пор Рой прослыл у нас заслуженным «медвежатником».

Если говорить об охоте на птицу лучше спаниелей не найти. Хотя на пернатых еще легавые хорошо охотятся. Сразу рассказ вспоминается: «Идут три мужика после охоты на поезд, уже уставшие, слегка подвыпившие. Ружья убраны, рюкзаки за плечами. Выходят на луговину, а пес, вдруг встает в стойку. Они не торопясь снимают рюкзаки, достают бутылку, выпивают еще по рюмочке, распаковывают ружье, заряжают… И только потом дают собаке команду «Вперед!». Взяли бекаса». А спаниели в стойку не встают, о том, что почуяли дичь, они показывают своим видом…

Договорить Сан Саныч не успел, собачка Марфа уже демонстрирует свои способности на практике. Еще минуту назад бегала и прыгала по полю, а тут пошла вдруг узко-узко, хвостиком виляет, к земле то и дело припадает.

— Ага, есть тут птичка, ищи Марфа, ищи, — подбадривает хозяин свою подопечную

Марфа, вдруг резко бросается вперед, и тут вверх поднимается тройка косачиков. Бах-бах-бах! Еще через несколько мгновений собачка в зубах приносит свою добычу…

И напоследок

Славная получилась, охота — дружно подхватывают охотники. И это притом, что общая добыча на четверых — всего пять птиц. Видя мое изумленное лицо, добытчики поясняют: «Бывает так, что выходишь из леса с пустыми руками. По статистике на семь охот только одна удачная. Это если речь не идет, конечно, о браконьерстве. А мы закон не преступаем»

— Ну что, с полем! И по домам.