Миром правит рынок. Литературой правит рынок. А у рынка свои законы — порой совсем непонятные. Своя у него и цензура — цензура форматов и серий, цензура избыточности. Об этом писал еще философ Бернар Вербер: «Книги, могущие побеспокоить, заваливаются массой безвкусной макулатуры». Сегодня увы заваливаются безвкусицей не только книги, но и рукописи. К изданию простым смертным не продраться.

А меж тем в сети среди тонн графомании нет-нет да проклюнется что-нибудь удивительное. Да просто хорошее, теплое, доброе. Или такое неожиданное, что — обязательно, непременно надо в тираж. Хочу поделиться своими открытиями.

Про жизнь

Тем кто любит что-то простое и хорошее про жизнь очень рекомендую роман Павла Зайцева «Увидеть море». Это, впрочем, даже не вполне роман, а такое легкое течение новелл, скрепленных судьбой героя. Никакой искусственной драматургии, но не оторваться. Потому что это про всех про нас: смешное советское детство, безбашенное студенчество с его веселыми пьянками и той нашей музыкой... Любовь, дружба, искания и мотания — в том числе и по свету. Сначала герой куролесит на Родине, потом в США, потом опять в России. Американские главы интересны безумно, хотя опять так ничего сенсационного, но — колорит, атмосфера, детали. Да, потребительский рай предстает с изнанки — глазами разносчика пиццы, официанта, уборщика, рабочего на конвейере. Может в этом дело? Написано все очень легко, живо, сочно — с душой. И с юмором.

Издательства рукопись не заинтересовала. Не формат. В сети собрала кучу заслуженных одобрительных отзывов. Павел плюнул, да и напечатал книжку сам. Крохотным тиражом. Каким-то чудом про дело такое прознали аж в Красноярске — теперь роман выходит по главам в местной газете.

Про поиск главного

Есть на просторах интернета такой автор Сергей Банцер. Замечательный автор. Настолько, что издательствами оказался не обделенным. Правда, его как-то так издали, что лучше бы и не надо — в серии «Современный женский роман». Про советско-армейские будни… Вот такая реклама.

А вообще очень советую познакомиться с его творчеством всем, кто интересуется наукой и религией во всех их переплетениях и столкновениях. По образованию Сергей — физик, по форме — лирик, по сути — верующий человек.

Если вы следите за боданиями Невзорова-Никонова-Докинза с креационистами читайте у Сергея «Серфинг над глубокими водами». Это нон-фикшн. Там столько ссылок на больших ученых, что по прочтении и вы почувствуете себя немного больше. Причем Сергей так виртуозно жонглирует фактами биографий, цитатами, терминами, цифрами, малоизвестными деталями, да в такой легкой форме, с такой щадящей иронией, что вы и не заметите, как это автору удалось так ловко столько затолкать в вас из курса физики, химии и биологии.

В общем, здорово. Да, книжку тоже уже почти хотели напечатать, но Сергей все испортил. На вопрос: «Каковы ваши регалии?», он сдуру ответил, что «к сожалению, он даже не гомосексуалист».

Из художественного лучшее, что у него есть — это «Теорема о неполноте». Повесть о том, как человек ищет ответы на главные вопросы. Очень зрелая, очень крепкая повесть. Другие романы Сергея Банцера, как бы хороши они ни были, можно упрекнуть в некотором морализаторстве, хоть и прикрываемом мягкой иронией, в самоповторениях, даже в заигрывании с массовым читателем, но вот эта повесть — просто отличная.

Про ад и скрежет зубовный

Ольга Михайлова в сетературе и литературе — явление. Социально-психологический феномен. Ни больше, ни меньше. Это страшная женщина. Филолог до мозга костей в лучшем смысле этого слова, четко-поставленным слогом, безукоризненной стилизацией, вкусными описаниями она низвергает читателя в преисподнюю.

Вот например, «Молния Господня» про святую инквизицию. Святую без кавычек. Там герой-инквизитор такой весь умный, тонкий, благородный. Да-да-да, она им любуется. Ее инквизитор — это лучший из… Тут возникает конфликт между создаваемой ей картиной и ее интерпретацией. Любуется Ольга своим героем так, словно он лучший из лучших, в действительности, он из десяти претендентов единственный оказывается не отмеченным порочной сыпью (на кастинге монахи раздеваются и побеждает самый красивый). Прекрасному инквизитору в книге противостоит разная мерзость: развратные старые бабки, варящие колдовское зелье из черепов свежих младенцев, их дружки-маньяки, оборотни в рясах и прочая нечисть. Смакование пороков воистину здесь не имеет пределов. И читателя в это макают, макают. Понятно, что мысль такая: эту мерзость просто нельзя не сжечь на святом костре. Мне это оказалось не по силам.

А вот издатели после многолетней выдержки рукописи в виртуальном пространстве роман-таки взяли и напечатали, и с ним еще пять. С чем я Ольгу искренне поздравляю.

Зато другой роман, еще не обласканный издателями, - «Мораль Святого Игнатия» - я прочла до конца. Это уже «педагогическая поэма». Антураж — Безансонская иезуитская коллегия Св. Франциска Ксавье. Герои — ученики этой коллегии, мальчишки-подростки. Вот тут ближе к финалу я уже почти выдохнула с облегчением: «Слава Богу, хоть тут автор пощадила меня, не стала окунать во всякую похабень». Упоминание о невинном рукоблудии и нежной дружбе мальчиков-подростков — это ладно. Но финал… Нет, Ольга осталась себе верна. Главный подонок (а у автора все либо святые, либо законченные ублюдки) погибает сам (ну то есть, конечно, его наказывает Бог), но мальчишкам, которым от него немало досталось, становится так обидно, что они не отказывают себе в надругательстве над его трупом. И это не аффект. Ибо над погибшим издеваются с каким-то даже, прости господи, изяществом. А потом эти мальчики-колокольчики, над которыми Ольга чуть ли не плачет от умиления, еще и прячут тело. Автор называет это - «пошалили».

Все это страшно, конечно. И Бог у Ольги — страшный. И вера ее — страшная. Потому что не может быть здоровой вера в Бога, сопряженная с презрением к людям. Люди для Ольги (та масса, которая находится между ее святыми героями и абсолютными злодеями) — это «наполнители нужников». Людей Ольга не любит. При этом Ольга отлично образована, умна, прекрасно разбирается в исторических религиозных коллизиях, у нее интересный взгляд на искусство возрождения и просвещение. Как это все сочетается? Оказывается, легко! Хотя выглядит это примерно так же, как если бы Умберто Эко (Ольгу часто с ним сравнивают) был бы религиозным фанатиком.

Вообще, книги Ольги Михайловой сегодня, как никогда актуальны. Вот мы наблюдаем за столкновениями агрессивной религиозности с не менее агрессивным атеизмом и ... и не понимаем. Нас обескураживает напор «оскорбленных верующих», нам необъяснимы мотивы православных активистов, устраивающих погромы выставок. Мы пытаемся объяснить это невежеством, ограниченностью, фанатичностью, зомбированностью, чем угодно. И не объясняем ничего. Ольга Михайлова разбивает все наши гипотезы вдребезги. Она хоть и говорит, что отрицательно относится к людям типа Энтео, но в романах с удовольствием фантазирует о том, как кто-нибудь заслуженно попляшет на костях Вольтера.

Считаю, ее книги нужно печатать как можно большим тиражом, чтоб как можно больше людей прочли и ужаснулись.

Про все и обо всем

Когда Макс Акиньшин выложил на форуме «Эксмо» начало своего романа «38 сантиметров» первый отзыв был таким: «Абсолютно не сетевая проза, а нормальная». Большего и не скажешь. Нормальная такая «бумажная» проза без всех этих быстрых дешевых завлекалочек. Читать Макса в сети невозможно. Да и нельзя. Тут ведь как: то почта маякнет, то в соцсетях дергают — одно, другое, третье. Такие плотные вкусные тексты, какие пишет этот автор, надо читать лежа на диване. И чтоб на улице дождь. Экзистенциальные перипетии парня, убежавшего от российского правосудия в трущобы Манчестера, перетекающие в психоделический детектив, под дождь — самое оно.

Дождь, кстати, — вообще лучшая атмосфера для чтения романов Акиньшина. Именно романов. У Макса Акиньшина ведь есть еще «Скучный декабрь». В сети его окрестили «грустным Швейком». Сам автор незатейливо рекламирует его как «Печальный роман обо всем» — заигрывать с аудиторией он категорически отказывается. Ну разве что развлекает ее иногда коротенькими постмодернистскими грустно-смешными рассказками. С чем-то он вроде даже вошел в какой-то сборник. Но лучше бы, конечно, издатели обратили внимание на его крупную прозу.

Про нелепое в нашем мире

А вот у Андрея Лапина проза как раз очень сетевая. В хорошем смысле. Задорная, легкая. Запросто делится на порции. Почитал, подзарядился, побежал, вернулся, еще кусочек съел, облизнулся. Его творчество — это постмодернистский микс фантастического, сатирического и, как это ни удивительно, лирического.

В сети на форуме «Эксмо» автор «печатается» под псевдонимом Омон Ра. По всей видимости, это намек на Пелевина — в текстах Андрея очень чувствуется его влияние. Андрей точно так же хохоча издевается над нашей пластмассовой реальностью: то высмеивает психоаналитиков-конъюнктурщиков (заодно привет коучам и тренерам личностного роста), то творцов-неудачников, то неуклюже-беспринципных журналистов. И лирическому, уже говорила, есть место. Очень рекомендую рассказ «Снежинка и Пьеро»