Было время, фриланс воспевали как идеал свободы. И модным это считалось, и прогрессивным. И столько позитива выбрызгивалось на неофитов из рассказов о прелестях жизни вольных художников. Хотя, по сути, фриланс в журналистике — обычная внештатная работа с кучей минусов. Да и феномену сему — сто лет в обед. И даже двести. Бальзака стоит только почитать, и все понятно. И ничего веселого.

Но еще три-пять лет назад никакой бы Бальзак не помог. Фриланс был — Бог свободного человека, работа в офисе — религия рабов. Не для всех, понятное дело, а для продвинутых. Теперь — другое дело. Теперь фрилансеры ропщут. На «Лениздате уже появились сравнения армии внештатников со «штрафбатом». Штатным, дескать, можно «отписать с пресски», а от независимых журов ждут за те же деньги сплошь эксклюзива да расследований. А потом еще и печатают в последнюю очередь — дыру заткнуть.

Так это и раньше было. В медиа никаких «сытых нулевых» особо и не было — так где-то слабым эхом прокатилось. Говорю об этом, как фрилансер со стажем, успевший поработать со многими СМИ — известными и не очень, столичными и не совсем. Если писать только о своем-наболевшем, о чем душа просит, и если, соответственно в это наболевшее всей душой вкладываться — прожить на гонорары почти невозможно. А если строчить про то да про се, копирайтить да копипастить, стряпать новости из пресс-релизов да джинсой не брезговать — на кой черт тогда такая свобода?

Я, в общем, никогда не была фрилансером по убеждениям, всегда — по обстоятельствам, потому, когда сталкивалась с бурными восторгами начинающих свободных, только пожимала плечами. Тут еще дело в личном опыте. Начинала-то я в журналистике почти сразу в штате. Причем в замечательном - в душевном, воистину творческом коллективе, объединенном талантливейшим чутким редактором. И, знаете, прекрасно работалось, и рутины особой не ощущалось, и летучки проходили весело, а уж сдача номера — так вообще праздник.

А вот уход в свободное плавание бы связан с не лучшим периодом моей жизни. Работать в штате (и вообще полный день) не могла физически, а деньги были нужны, тылов и накоплений особо не было. Ну и познала все прелести независимости. Гонораров от газетных и журнальных публикаций не хватало катастрофичесчки. Во-первых отнюдь не все темы удавалась пристроить, во-вторых вечно переносилась публикация принятых статей. При этом свободного времени больше не стало — куча часов уходила на переписку с редакторами и на поиск все новых и новых площадок. Случались моменты, когда бралась за откровенную ерунду, писала дешевые сеошные тексты, напичканные ключевиками, писала пособия для садоводов-любителей, писала про «маникюр-педикюр-наращивание ресниц». Редко и никогда подолгу, но, каюсь, прижимали тяжелые времена.

Когда переехала в Питер, фриланс не рассматривала. Да и переезжала, собственно, из-за работы в конкретном СМИ. Увы, там не сложилось. Стала искать другое постоянное место. Предложения были, наверное, даже не самые плохие (предлагали оформление в «Смене», в «Коммерсанте» после испытательного срока), но не устроил меня ряд условий. Решила временно перекантоваться флилансом. Ничто не бывает таким постоянным, как временное.

Сначала я надолго зависла в «Нашей Версии на Неве». Смешно признаться, пылкая до всяких разоблачений и расследований, я по две недели и по месяцу могла ковыряться над одной темой, чтоб потом получить за статью 2500 рублей. Конечно, писала и обычную проходную аналитику, которая оплачивалась также. Не будь этого, думаю, перегорела бы гораздо раньше.

Впрочем, перегорела все равно. И заскучала, знаете ли, по стабильности. Так меня занесло в «Комсомолку», которая в тот период искала — ни много ни мало — специалиста по журналистским расследованиям. Хватило меня на четыре дня. Ужасный опыт. По сравнению с ним любой фриланс, даже «маникюр-педикюр» в сто раз предпочтительнее. И человечнее.

А потом в жизни опять стали случаться обстоятельства. Как-то одно за другим. Младшему обстоятельству — два года. В общем, во фрилансе (и только в нем) я уже лет пять. Правда, теперь тыл прикрыт, так что особо не жалуюсь, жестокой необходимости хвататься за любые халтуры нет. И - да, наверное, вечная неукорененность, помогает не расслабляться — держать планку и даже развиваться (хотя, думается, тут палка о двух концах). Но, знаете, чего-то все-таки не хватает.

Может, более полной вовлеченности в профессиональную среду, живого общения с коллегами. А, может, докучает необходимость беспрестанного самомаркетинга. Одни газеты закрываются, другие сокращают полосность и отказываются от услуг внештатников, третьи режут для фрилансеров гонорары (а порой и отменяют), и нужно постоянно искать что-то новое. И порой в этих поисках сталкиваешься с тем, что известное столичное издание считает нормальным заплатить за колонку в пять тысяч знаков триста рублей.

В общем, все это как-то не способствует идеализации и воспеванию свободной журналистики. Да, работа в штате некоторых редакций ужасна. Не каждый, например, выдержит даже рассказ о буднях лайфньюсовцев, но фриланс тут, по сути, лишь — меньшее зло. Как ни крути, а в нем помимо мелких минусов есть и большие, и главный — не распространение социальных гарантий.

Вот человек сияет: ах, как же здорово, не надо сидеть на унылых летучках, тянуть лямку с этими дежурными редакторствами, ах, можно самому выбирать, когда работать, когда отдыхать, ах, и никакого над тобой начальства. Ну, да, а заодно - никаких больничных, никаких декретных, никаких льгот и вычетов. Это, само собой, очень скучные материи, обывательские какие-то, низменные. Но что поделать, живем-то мы не при благословенной кропоткинской анархии, а в бюрократическом государстве, как к нему ни относись. И, как это ни парадоксально, чем дальше от этого тоскливого бюрократизма уклоняешься, тем больше наказываешь сам себя. Ведь работая по договору заказа, положенные 13 % вы отчисляете, а вот больничные и декретные не положены. А если работаете полностью в тени, платите налоги как потребитель (НДС, акцизы), а правовой защищенности вообще никакой. Еще и заказчик может послать лесом. И никто не вступится — сам виноват. Вот это — свобода!

Вот и получается: вы думаете, что вы фрилансер, свободный художник, независимый журналист, а вы — прекарий. Не очень-то приятное словечко, да? По Гаю Стэндингу, прекариат — новый социально незащищенный класс, состоящий помимо прочих из жертв неполной занятости, контрактников да проектников. Короче, из всех временных и легкозаменимых (незаменимых же у нас нет). Стэндинг пишет об этом в своей грустной книжке.

«Перед прекариатом маячит только перспектива смены все новых и новых работ, каждая из которых связана с новой неопределенностью. Эти работы не позволяют завязать прочные отношения, какие возможны в серьезных структурах или сетях. Нет у прекариата и лестниц мобильности, по которым можно было бы подняться, — так люди и зависают где-то между сильнейшей самоэксплуатацией и свободой. Прекариат живет в тревоге. Хроническая незащищенность связана не только с балансированием на краю, когда человек понимает, что одна-единственная ошибка или неудача может нарушить баланс между достойной бедностью и уделом побирушки, но и со страхом потерять то, что он имеет, даже если чувствует, что его обманули, не дав большего».